Переход от обложения по оборотам предыдущего окладного периода к обложению по оборотам текущего года содействовал более полному охвату частных предприятий, часть которых при прежнем порядке обложения укрывалась от налога.
Для характеристики дифференциации ставок промыслового налога можно привести следующие данные за 1928/29 г.: ставки промыслового налога с государственных и кооперативных пред­приятий 1-й категории составляли 1,6% к обороту, 16-й катего­рии — 14,8%; для частных предприятий эти цифры были соот­ветственно 2,2 и 17,2.
Более высокий уровень обложения доходов частных пред­приятий виден из следующих данных. Удельный вес государст­венных предприятий в облагаемом обороте составлял 52,6% от общего итога, кооперативных предприятий — 36,2, частных — 11,2%; удельный вес государственных предприятий в сумме по­ступлений по промысловому налогу составлял 47,6%, кооператив­ных предприятий — 36,3, частных — 16,1%.
Личные промыслы стали облагаться твердыми ставками, раз­меры которых зависели от характера и месторасположения про­мысла и от применения в нем наемного труда. Промыслы первого разряда (без наемных рабочих) облагались налогом в размере от 6 до 24 руб., второго разряда (имеющие одного наемного рабо­чего) — от 16 до 64 руб., третьего разряда (с двумя наемными рабочими) — от- 24 до 96 руб. В повышенных ставках промысло­вый налог взимался с предприятий и промыслов, занятых произ­водством предметов роскоши или торговлей ими.
Одним из недостатков промыслового налога с социалистиче­ских предприятий было многократное обложение: налог взимался почти в каждом звене, через которое проходил товар от произво­дителя к потребителю. В результате получалось крайне неравно-
мерное обложение одних и тех же товаров, прошедших по пути к потребителю разное число звеньев товаропроводящей сети. Так, например, в 1928/29 г. размер обложения промысловым налогом мануфактуры колебался в пределах от 4,3 до 14%, чая — от 3,8 до 10,2%, кожаной обуви — от 4,3 до 18,5%. Такая неравномер­ность затрудняла калькуляцию себестоимости продукция и регу­лирование цен, так как не всегда можно было заранее знать, че­рез какое количество звеньев и какие именно звенья пройдет тот или иной товар. По той же причине многократность обложения подрыгала планирование самих налоговых поступлений.
Переход к централизованному порядку обложения позволял ликвидировать многократность обложения, сократить число пла­тельщиков налога. Однако Наркомат финансов на такую пере­стройку шел с большим сопротивлением на том основании, что многократное обложение стимулирует сокращение товаропрово­дящей сети. В 1929 г. было введено однократное обложение про­мысловым налогом лишь оборотов государственных и кооператив­ных предприятий по реализации мануфактуры, полуфабрикатов, товаров текстильной промышленности, сахара, табачных изделий, коровьего масла, и только в виде опыта,
О громоздкости построения промыслового налога свидетель­ствуют следующие показатели: в 1929/30 г. было не менее 30 тыс. плательщиков этого налога, обязанных ежемесячно составлять расчеты причитающихся с них сумм налога, вносить деньги в кассы Госбанка авансом, производить ежеквартальные перерасче­ты и зачеты внесенных авансов. Для проверки этих подсчетов и пересчетов (почги 0,5 млн. в год) требовался многочисленный квалифицированный финансовый аппарат. Потоварные ставки промыслового налога сильно усложняли его взимание. Так, Коже­венный синдикат уплачивал налог по 11 ставкам в зависимости от групп товаров; бухгалтерия синдиката должна была выписы­вать столько счетов и рассчитать столько различных надбавок к трестовским ценам, сколько ставок относилось к каждой партии товаров. Сложность расчетов усугублялась еще и тем, что нужно было учитывать происхождение товара и его направление, чтобы правильно применять установленные льготы в обложении.
Еще более громоздкой и сложной была система акцизов. Взи­мание их обставлялось многими формальностями, которые явля­лись излишними в применении к социалистической промышлен­ности. Произведенные за 1926—1929 гг. изменения выражались главным образом, во введении новых или в повышении ставок ранее действовавших акцизов по предметам не первой необходи­мости (спиртные напитки, табачные изделия, парфюмерно-косме-тические изделия) и снижении ставок или отмене акцизов на предметы необходимого массового потребления.
По мере вытеснения частника из производства и торговли, усиления планового регулирования цен акцизы утрачивали основ­ную черту, характерную для них при капитализме,— переложенность. Нет никаких оснований говорить о переложимости акцизов там, где цена устанавливается в плановом порядке, не зависш от колебаний спроса и предложения, не зависит и от размера налога, а, наоборот, определяет собой размер налога как одну из долей, на которые расчленяются накопления предприятий и от­раслей хозяйства. К этому надо добавить углубление планирова­ния производственной, снабженческой и финансовой деятельности предприятий, составление промфинпланов предприятий и т. д.
Превращение акцизов в одну из форм прямого изъятия в бюджет части выручки от реализации товаров по планово уста­новленным ценам делало все более неоправданным дальнейшее сохранение приемов их исчисления и взимания, выработанных в условиях капитализма. Еще в 1926 г. была введена (по Нефте-сяндикату и Резинотресту) централизованная система взимания акциза, при которой начисление и уплата его производились не по отдельным предприятиям, а по правлению объединения на ос­новании отчетов о производстве и реализации продукции. С ок­тября 1928 г. эта система распространяется на все промышленные товары, сбыт которых централизован. Это позволило сократить акцизный аппарат с 3478 человек в 1926 г. до 200 к концу 1929 г.
Все более настоятельной становилась необходимость объеди­нения акцизов с другими формами платежей социалистических предприятий и хозяйственных организаций, уплачиваемых по сути из одного и того же источника в зависимости от размеров произ­водства и реализации продукции. Этот вопрос был положительно решен в 1930 г. путем проведения коренной реформы всей систе­мы платежей социалистических предприятий и хозяйственных ор­ганизаций.